Глава 9. Потерянные годы (окончание)

            По мере продвижения работы, волнение в лагере нарастало. Столь старательно укрытая гробница просто обязана была быть нетронутой, думал Картер, и содержать невероятные сокровища. Однако в гробнице оказался только пустой саркофаг из кристаллического песчаника с иератической надписью и картушем Хатшепсут, тело которой уже было найдено в Долине гробниц.

            В иероглифах Картер прочел красноречивое воззвание царицы: "Дай мне место среди звезд негасимых... где я не умру".

            Это, конечно, и была настоящая усыпальница знаменитой царицы, создавшей многоярусный храм в Дейр-эль-Бахари, захватившей трон после смерти своего супруга и провозгласившей себя фараоном. "Надо полагать", - писал Картер в сообщении, опубликованном в "Журнале египетской археологии" в 1917 году, - "что, приняв полный титул и обязанности фараонов, великая царица почувствовала, что ей не подобает быть погребенной в далекой долине среди царских харим, и поэтому перенесла свою усыпальницу в ту самую Долину, которая традиционно стала местом успокоения царей Восемнадцатой династии".

            Если бы ее похоронили в потаенной гробнице, найденной Картером, ее мумия осталась бы не потревоженной, по крайней мере, до начала двадцатого столетия, то есть три с половиной тысячелетия. Ну, а затем бы ее обобрали дочиста. Царица хотела быть фараоном, размышлял Картер, судьба фараонов ее и постигла.

            Но как, во имя Атона (или Амона?) древние египтяне смогли прорубить тоннель в сердце утеса? Как они внесли саркофаг весом в несколько тонн, одна крышка которого была размером 6,5 на 1,5 футов, в погребальный покой? Инженерное искусство древних остается не только непостижимым, но и поразительным.

            "Мне хотелось знать, спускали ли его в гробницу с вершины утеса или же поднимали из долины", - говорил Картер, - "но найти доказательства ни той, ни другой гипотезе я не смог. Я думал, что на невысоких предгорьях к западу от долины можно будет проследить вероятный путь доставки саркофага, но все это осталось только гипотезой".

            Волнение, окружавшее открытие, побудило Картера перенести поиски нетронутой гробницы из Долины гробниц в соседние нагорья Курна.

            Вместе со своим отрядом райсов и безвестных дезертиров из трудовых батальонов, он предпринял широкое зондирование, получив для этого финансовую поддержку Карнарвона и разрешение властей военного времени в Каире. Он нашел осколки кувшинов времен XVIII династии - династии Тутанхамона - фрагменты гранита, базальта, кристаллического песчаника и алебастра - в общем, материалы, которые часто обнаруживают в окрестностях египетских могильников. Кроме того, ему удалось скопировать немало надписей, вырезанных на скалах - причем, рядом с ними он оставил и свой след, вырезав "Г.К.1916", чтобы будущие исследовали знали, что данные надписи уже занесены в каталог. Инициалы - вечный памятник его жизни и работы в Верхнем Египте - можно увидеть и по сей день. "На одной из древних дорог верхнего плато", - без особого энтузиазма писал Картер, - "я нашел большую медную монету Птолемея II Филадельфа".

            Но все эти находки не интересовали Картера. Как и прежде, он с некоторой растерянностью писал Карнарвону: "В этой маленькой долине мне пока не удалось отыскать какой-либо след нетронутых усыпальниц". Тем не менее, в начале 1917 года он вернулся на взгорье Курна и продолжил раскопки. Результат был все тот же, и Картер сделал невеселый вывод: " хотя в настоящее время никаких видимых следов нет, ненайденные гробницы здесь, по всей вероятности, еще есть". К своему отчету о работе Картер приложил карта, изображавшая связь нагорья Курна с Долиной царей, а также отмечавшая места важнейших находок. Впрочем, здесь имелось одно интересное исключение. Картер не отметил крестиком то место, где, по мнению Дэвиса, располагалась обнаруженная им гробница Тутанхамона.

            И тут Картера осенило (как часто случается с людьми, с головою ушедшими в поиски), что ищет совсем не там, где нужно. Тем летом Картер вернулся к основной линии. "Осенью 1917 года открылась наша настоящая кампания в Долине", - писал он в "Гробнице Тут-анх-амона" 1923 года издания, скромно заменив первое лицо множественным. Назвав новую экспедицию "нашей настоящей кампанией", он имел в виду, что все прежние предприятия были пустой тратой времени и сил, но это вряд ли было так в  действительности. Скорее всего, Картер надеялся приободрить Карнарвона, т.е. возобновить приток фунтов стерлингов из сокровищницы.

            "Было довольно трудно решить", - позднее говорил Картер, - "откуда начинать поиски, поскольку повсюду нас окружали горы мусора, оставленные предыдущими исследователями". И труднее всего было распознать, в каких местах раскопки уже проводились, а в каких - нет.

            Для начала Картер остановился на район вокруг известных и ограбленных гробниц Рамсесов II и IV и Мернептаха. Ничего найти там не удалось. На следующий год, когда война кончилась и во всем мире воцарилась демократия, к нему присоединился Карнарвон, и партнеры с новым рвением проработали в Долине последующие семь месяцев. Эти поиски не дали никаких результатов.

            В 1919 году была сделана первая важная из послевоенных находок - тайник с тринадцатью алебастровыми сосудами с именем Рамсеса II, широко известного фараона египетского Плена иудеев, и  Мернептаха, его преемника и мнимого правителя времен Исхода израэльтян. Оба жили несколько веков после Тутанахамона. "Поскольку это был признак близости настоящего открытия, которое нам еще предстояло сделать в Долине", - писал позднее Картер, - "мы были, что называется, взволнованы по-настоящему".

            Во время этой кампании к ним присоединилась леди Карнарвон, и Картер писал: "Помнится, она настояла, чтобы мы собственноручно занялись освобождением тех сосудов - великолепных образцов своего типа - из плена земли".

            Кампания 1920 года была открыта с пылом, который исследователям придал тот небольшой успех, которого они добились в предыдущем сезоне. День за днем, в течение восьми месяцев работали они при невыносимом зное и в недружелюбно расположенной местности. На следующий год они копали уже семь месяцев. Находок не было абсолютно никаких. "Мы снова были в полной растерянности", - рассказывал своим друзьям Карнарвон.

            Неужели Дэвис был прав? Неужели он действительно нашел оскверненную усыпальницу Тутанхамона? И неужели это была последняя гробница, оставшаяся в Долине? Сомнения время от времени терзали даже Картера. "Уже в течение нескольких сезонов мы копаем в Долине с чрезвычайно скудными результатами", - писал он, - "и все чаще перед нами встает вопрос: стоит ли продолжать работу здесь, или лучше попытать счастья в более обещающем месте?"

            После нескольких бесплодных лет было ли основание и дальше заниматься напрасными поисками? Как позднее отметил Картер, "Бывало месяцами мы работали в каком-то квадрате и не находили ничего, и только исследователь знает, насколько это угнетает". И, продолжал он, "мы уже почти согласились, что проиграли..." "Почти" - ключевое слово этой фразы.

            Картер упрямо цеплялся за слабую надежду, что способности к дедукции его не подведут и что нетронутая гробница фараона - Тутанхамона - еще будет найдена, и найдена именно им!

            Так незаметно настал 1922 год. 15 лет и 250 000 долларов - как не бывало, с тех пор, как Карнарвон впервые занялся египтологией. Он уже принял в Хайклере решение напрочь отказаться от столь бесплодного занятия... и только Картер сумел уговорить его организовать последний раскопочный сезон в пресловутой Долине царских гробниц.

            По словам английского египтолога сэра Алана Гардинера, близкого друга и коллеги обоих исследователей, возвращение Картера в Верхний Египет осенью 1922 года было его "последним шансом".