Глава 4. Новый договор

Однако за кажущимся сходством скрывались две абсолютно разные личности.

Картер был постоянно занят собой, будучи человеком застенчивым, неустойчивым, скромным. При больших скоплениях людей он чувствовал себя неловко и не умел завязать разговор.  В отличие от Карнарвона, которому не составляло труда завести друзей, Картер столь же легко заводил врагов. Картер был непреклонным, честным и преданным. Чувствуя свою правоту в спорах, он мог послужить эталоном упрямства. По характеру он был весьма вспыльчив. Возможно, это было вызвано чувством собственной неполноценности ввиду незнатного происхождения, и именно это он пытался скрыть за вспыльчивым нравом. Будучи, помимо всего прочего, чувствительным, обязательным и подозрительным, среди своих земляков и вообще европейцев он часто бывал агрессивен. Несмотря на это, среди египтян он чувствовал себя как рыба в воде, среди равных.

Он был одинок - близкий друг так отозвался о нем: �чудак во многих отношениях�. Жил он один в маленьком домике, который выстроил неподалеку от Долины гробниц. �Замок Картера� называли его дом феллахи. Женат он не был, поскольку в его жизни не было ни одной женщины. В юности он почти не учился и, как и отец (который был превосходным художником и рисовал портреты любимых питомцев аристократии - будь то лошадь, победившая в скачках или любимая собачонка), Картер долгое время занимался рисованием. Карнарвон был не первым из его благодетелей, поскольку ранее он успел поработать на Теодора Дэвиса, миллионера из Род-Айленда, увлекшимся египтологией.

Учитывая нехватку �хороших манер� и отсутствие состояния, Картер вел себя как высокомерный дилетант, коллекционер. После смерти Дэвиса и Карнарвона, Картер с долей негодования писал, что �слишком многие люди - и среди них, к несчастью, есть и так называемые �археологи� - очевидно, считают, что предмет, купленный в лавке древностей, представляет такую же ценность, как и тот, что был найден в ходе раскопок�. И тут же с презрением добавлял: �Это самое величайшее заблуждение�. Кого он имел в виду? Дэвиса? Карнарвона? Возможно, но и маловероятно - ведь они оба немало потрудились на раскопках. Ответа на этот вопрос мы теперь уже вряд ли найдем. Как бы то ни было, как Карнарвон был убежденным спортсменом, так Картер был безупречным джентльменом. Своей жизнью Картер хотел доказать, что джентльменами не только рождаются, но и становятся. Это было движущей силой в его характере и гармонировало с его фанатичной честностью и неподкупностью.

Связывала этих двух столь разных людей, несомненно, истинная страсть к египтологии. Этой увлеченности было достаточно, чтобы навести мост через социальную бездну, разделявшую их. Они искренне любили и уважали друг друга, причем не как патрон своего клиента. Тем не менее, отношения типа �хозяин-слуга� между ними были неизбежны, и они оба это прекрасно знали. Впрочем, это ни в коем случае не означает, что Картер чувствовал себя обязанным Карнарвону за предоставленную работу.

В то время как Карнарвон воспринимал археологию как охоту, в которой человек стремился к высоким ставкам, Картер тоже считал археологию своеобразной игрой. Однажды он публично поклялся, что занялся археологией ввиду своей сильной тяги к дедукции. �Если бы не археология�, - объяснил он. - �Я бы пошел в Скотланд-Ярд�.

 Итак, в тот день, возможно, попивая виски, напарники обсуждали проделанную за год �бесплодную работу�. Это определение всему мероприятию дал сам Картер. Он старался реально смотреть на вещи. Но, несмотря на это, надежды Картера были неугасимы, поскольку вся жизнь его зависела от бесконечных поисков и вечных изысканий.  Поэтому Картер со свойственным энтузиазмом завел разговор о приближавшемся зимнем сезоне раскопок.

Карнарвон вежливо прервал его. Экономическая послевоенная обстановка, с долей смущения объяснял он, препятствует продолжению изысканий.  Словом, поиски забытой гробницы фараона нужно забросить.

Эти слова ошеломили Картера. Несмотря на ряд бесплодных лет, он был непоколебимо убежден, что �хотя бы одну царскую гробницу� найти, в конце концов, можно. Причем, не просто одну, а �хотя бы одну�.  В существовании одной гробницы он был уверен, и это была усыпальница юного фараона Тутанхамона, царя XVIII династии. Он правил в золотой век Египта, более тридцати веков назад. Существование гробницы, неоднократно подчеркивал Картер, подтверждали находки, сделанные экспедициями Дэвиса в долине еще до начала первой мировой войны.  Дэвис и в самом деле нашел гробницу, но, как и следовало ожидать, разграбленную. Картер был уверен, что найденная Дэвисом гробница не принадлежала Тутанхамону, а лишь указывала, что можно найти в будущем. Картер соглашался, что подобных аргументов может быть недостаточно, но разве Скотланд-Ярд стал бы опровергать гипотезу без проверки всех аргументов?

Картер не поверил своим ушам, а затем, отчаянно пытаясь сохранить своего покровителя, расстелил на столе уже знакомую, изрядно истрепавшуюся карту Долины, которой они пользовались на протяжении лет.

Еще со времен Бельцони, исследователи пользовались в ходе своих раскопок в Долине системой зондажей, то есть они копали в местах скопления мусора, надеясь отыскать вход в гробницу. Картер предлагать поступить точно так же, как поступил в Трое Шлиман - копать Долину до основания, не обращая внимания на разрозненные кучи мусора, оставленного на поверхности бригадами рабочих и ремесленников, высекавших гробницы в склонах гор столько тысяч лет назад. Учитывая прогресс, который претерпела артиллерия накануне первой мировой войны, Картер особенно сосредотачивался на тех местах, где уже проводились раскопки.  Вместо того чтобы беспорядочно вести "археологический огонь", они с Карнарвоном поделили всю Долину на равные сектора, как поступали полевые офицеры. И после этого они копали каждый сектор до основания, один за другим.

Развернув карту на столе, Картер заметил, что почти каждый фут в Долине был уже изучен, но! Оставался один сектор под самым входом в пустую усыпальницу Рамсеса VI. В этом секторе, напоминавшем своими очертаниями треугольник, раскопки еще никем не производились. Дважды Картер намеревался заняться этим местом, и каждый раз ему мешали, поскольку гробница Рамсеса входила во все туристические маршруты по Долине зимних сезонов. Картер не собирался выбросить  этот сектор из головы, хотя это и означало, что египетские гиды останутся без своего и без того скудного заработка.  Помимо этого, сектор был загроможден остатками каменных хижин и мусором, который оставили за собой  рабочие и художники, сооружавшие гробницу Рамсеса. Конечно, казалось маловероятным, что рабочие стали бы строить свои хижины у входа в гробницу другого фараона, если бы знали о ее существовании, но, возможно, о входе забыли еще задолго до них - к примеру, в результате обвала, землетрясения (одно из них произошло в 27 году до н.э.) или тех редких ливней, которые запружали ущелье, вымывали целые глыбы и скалы.

За свои тридцать пять лет скитаний по Долине, Картер стал свидетелем четырех таких ливней: одного в 1898 году, еще одного в 1900 и еще двух в 1916. Причем, последний из них, произошедший в четыре часа по полудню 1 ноября 1916 года, он видел собственными глазами. Тогда Большое северное ущелье, примыкавшее к Долине, превратилась во взорвавшуюся плотину, когда буквально тонны и тонны грохочущей воды обрушились на каньон, преображая самый облик Долины.

Картер почему-то питал смутную надежду, что вход в гробницу Тутанхамона находится где-то там. "Уже несколько сезонов прошло без каких-либо существенных находок", - писал он позднее, - "и мы все чаще задавались вопросом - а стоит ли копать дальше?"  Именно в этой строчке Картер раскрыл ту проблему, которую они с Карнарвоном пытались решить в Хайклере в 1922 году.

Карнарвон тем временем был непреклонен и отказывался слушать Картера.

Поскольку лицензия Карнарвона на раскопки была действительна только до 16 ноября 1923 года, - никакие исследования в Египте без специальной правительственной концессии не допускались - Картер просил у Карнарвона официальное разрешение поработать до истечения срока за счет самого Картера. Карнарвон с трудом сдержал улыбку, поскольку прекрасно знал, что у Картера на это просто не хватит денег (на один сезон раскопок требовалось как минимум 2000 фунтов стерлингов (10000 долларов), что теперь равняется 50000 долларов).

Картер, между тем, добавил, что если и на этот раз ничего не найдет, то признает, что в Долине действительно больше нечего искать. Впрочем, если забытую гробницу все-таки посчастливится найти, выиграет в этом только Карнарвон. Именно об этом они договаривались в 1907 году, когда заключали свое сотрудничество.

Карнарвон счел предложение Картера не только бескорыстным, но и благородным, и как джентльмен он не мог отказаться. Что ж, сказал он Картеру, я согласен еще на один - и он особенно подчеркнул слово "один" - сезон раскопок в Долине за свой счет.